Крым, апрель. Ай!
31/5/11 17:50![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
stihiynaya_hahaЭти татары - они как Пушкин. Если что где случилось - кто в ответе?
Правильно, Александр Сергей-оглы.
Вот ведь какая неразбериха из-за этого получается. В Крыму куда ни плюнь - при хорошем ветре обязательно долетит до горы. И через одну горы зовутся Ай-Кто-нибудь.
Учёные, стыдливо прикрываясь дипломами, утверждают, что Ай по-татарски - это святой, и потому, мол, Ай-Георгий, Ай-Димитрий, Ай-Петри - это, соответственно, святые Георгий, Дмитрий и так далее. Ну откуда взять столько святых? Трактовка нелепа и притянута за самое не могу.
Бедный Жорик! Думал ли он, стоя на утренней перекличке, что получает не просто по шапке за убиение краснокнижной гадюки! Несчастный возьмёт вина на себя и забудет про товарищей. Товарищи обидятся. Честным товарищеским судом устроят Жорику тёмную, после чего Жорик, наступив на собственное достоинство, сознается, и будет за отдавленное вот то самое, упомянутое выше, назван великомучеником.
Стоят они, значит, ждут. Горцы, ясное дело: на безразмерных носах огромные шапки мохнатятся, вид суровый, всё колесом - и ноги, и грудь. Одним словом, красавцы-мужчины. Приходит тут главный. С самым большим носом. И устраивает перекличку. Только горцы не знают, кто за кем - шапки глаза закрывают. Вот главный и стучит специальной дубинкой по головам.
- Ай-Георгий!
- Ай-Пётр... - мужественно выкрикивают горцы. И даже не морщатся. И получают наряды вне очереди: комбинезон в горошек и тяпку - кизил пропалывать.
Подходит главный к последнему, долго смотрит в его немигающую шапку и строго так говорит:
- Кто последний - тот дурак! Ну и кто из нас последний?! - и хрясь дубиной.
- Ай! Я! - отвечает последний. Наряжается в горошек и идёт дежурить в казарму.
Айя возлежит у моря, покрытый редким мехом и декоративными залысинами. Очень красив. Море у его ног курчавится, играет цветами, большое такое...
Мы очень хотели попасть на Айя, несколько маршрутов продумали, завели будильники и основательно покушали. Ветер нас не пугал. Мы выложили вещи в лесниковом домике на Ласпи, спустились к воде.
Звуки военного парада вблизи Айя воодушевляли. Это море билось о камни с таким фейерверочным грохотом, что невольно вспоминался князенька Голицын и тянуло откупорить шампанское.
Небо оседало ниже и ниже... Заваливалось на каменные хребты и ревело ветром. Мы решительно планировали завтрашнюю вылазку.
Нагулявшись по берегу в фиолетовых трогательных цветочках, мы распаковали палатку и старательно приколотили её колышками возле домика. Лесничье поместье располагалось на ровном плато, выступающим довольно высоко над морем. Снаружи было неуютно. Поэтому мы расположились на кухне и принялись слушать байки лесникового помощника.
Примерно в этот момент палатку выдрало из земли и понесло в сторону моря. Крайзер как раз за кустик покурить вышел. А палатки нет. Плато есть, дом и собака на месте, а палатки нет! Мы её бегом догонять - а она, неверная, уже застряла в объятиях какого-то кипариса. Ну хоть не пошла купаться. Штормище был такой, что мы б к морю и близко не подошли.
Заслоняясь от ветра, мы водрузили палатку на место, напихали в неё тяжёлых вещей и булыжников и с чистой совестью ушли спать в дом. Мы планировали утром подъём на Айя. Чихали мы на ветер!
Дом лесника внутри оказался в несколько раз больше, чем снаружи. Было жарко... Но мы выспались после бурного общения и маринованных грибочков.
Обулись, оделись, проверили наличие палатки. Она, несмотря на десятки килограммов напиханного внутрь добра, сдвинулась на полтора метра в сторону.
И потом посмотрели на Айя.
Нам некуда было идти! Гора, крутым упёртым лбом ещё вчера выступавшая над морем, отсутствовала напрочь. Вся. Вместо неё было одно сплошное ожиревшее небо, сползшее к нашему лагерю. Тугое, плотное, цвета старого пионерлагерного матраса, оно угрожающе распухало. Вчерашний ветер был лёгким сквознячком по сравнению с тем, что дуло теперь. Море осаждало берег, паля из всех пушек одновременно.
Ну вы поняли.
Когда гора удрала от Магомета - Магомет пошёл на Форос. Форос точно никуда не денется!
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ
Правильно, Александр Сергей-оглы.
Вот ведь какая неразбериха из-за этого получается. В Крыму куда ни плюнь - при хорошем ветре обязательно долетит до горы. И через одну горы зовутся Ай-Кто-нибудь.
Учёные, стыдливо прикрываясь дипломами, утверждают, что Ай по-татарски - это святой, и потому, мол, Ай-Георгий, Ай-Димитрий, Ай-Петри - это, соответственно, святые Георгий, Дмитрий и так далее. Ну откуда взять столько святых? Трактовка нелепа и притянута за самое не могу.
Бедный Жорик! Думал ли он, стоя на утренней перекличке, что получает не просто по шапке за убиение краснокнижной гадюки! Несчастный возьмёт вина на себя и забудет про товарищей. Товарищи обидятся. Честным товарищеским судом устроят Жорику тёмную, после чего Жорик, наступив на собственное достоинство, сознается, и будет за отдавленное вот то самое, упомянутое выше, назван великомучеником.
Стоят они, значит, ждут. Горцы, ясное дело: на безразмерных носах огромные шапки мохнатятся, вид суровый, всё колесом - и ноги, и грудь. Одним словом, красавцы-мужчины. Приходит тут главный. С самым большим носом. И устраивает перекличку. Только горцы не знают, кто за кем - шапки глаза закрывают. Вот главный и стучит специальной дубинкой по головам.
- Ай-Георгий!
- Ай-Пётр... - мужественно выкрикивают горцы. И даже не морщатся. И получают наряды вне очереди: комбинезон в горошек и тяпку - кизил пропалывать.
Подходит главный к последнему, долго смотрит в его немигающую шапку и строго так говорит:
- Кто последний - тот дурак! Ну и кто из нас последний?! - и хрясь дубиной.
- Ай! Я! - отвечает последний. Наряжается в горошек и идёт дежурить в казарму.
Айя возлежит у моря, покрытый редким мехом и декоративными залысинами. Очень красив. Море у его ног курчавится, играет цветами, большое такое...
Мы очень хотели попасть на Айя, несколько маршрутов продумали, завели будильники и основательно покушали. Ветер нас не пугал. Мы выложили вещи в лесниковом домике на Ласпи, спустились к воде.
Звуки военного парада вблизи Айя воодушевляли. Это море билось о камни с таким фейерверочным грохотом, что невольно вспоминался князенька Голицын и тянуло откупорить шампанское.
Небо оседало ниже и ниже... Заваливалось на каменные хребты и ревело ветром. Мы решительно планировали завтрашнюю вылазку.
Нагулявшись по берегу в фиолетовых трогательных цветочках, мы распаковали палатку и старательно приколотили её колышками возле домика. Лесничье поместье располагалось на ровном плато, выступающим довольно высоко над морем. Снаружи было неуютно. Поэтому мы расположились на кухне и принялись слушать байки лесникового помощника.
Примерно в этот момент палатку выдрало из земли и понесло в сторону моря. Крайзер как раз за кустик покурить вышел. А палатки нет. Плато есть, дом и собака на месте, а палатки нет! Мы её бегом догонять - а она, неверная, уже застряла в объятиях какого-то кипариса. Ну хоть не пошла купаться. Штормище был такой, что мы б к морю и близко не подошли.
Заслоняясь от ветра, мы водрузили палатку на место, напихали в неё тяжёлых вещей и булыжников и с чистой совестью ушли спать в дом. Мы планировали утром подъём на Айя. Чихали мы на ветер!
Дом лесника внутри оказался в несколько раз больше, чем снаружи. Было жарко... Но мы выспались после бурного общения и маринованных грибочков.
Обулись, оделись, проверили наличие палатки. Она, несмотря на десятки килограммов напиханного внутрь добра, сдвинулась на полтора метра в сторону.
И потом посмотрели на Айя.
Нам некуда было идти! Гора, крутым упёртым лбом ещё вчера выступавшая над морем, отсутствовала напрочь. Вся. Вместо неё было одно сплошное ожиревшее небо, сползшее к нашему лагерю. Тугое, плотное, цвета старого пионерлагерного матраса, оно угрожающе распухало. Вчерашний ветер был лёгким сквознячком по сравнению с тем, что дуло теперь. Море осаждало берег, паля из всех пушек одновременно.
Ну вы поняли.
Когда гора удрала от Магомета - Магомет пошёл на Форос. Форос точно никуда не денется!
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ