Черкасские оборотни - 3.

[stihiynaya_haha]

Шмякнулась она оземь, и оборотилась добрым молодцем...

Всё коварство оборотней в том, что их иногда и шмякать-то не обязательно. Можно просто лечь сверху. Ворочаться всю ночь, кляня сморщенную кровать и тощую подушку. А наутро - опа! - подушечка мягенькая, тёплая, ухо от неё отнимаешь - она дышит тихонько, усыпляет. А кровать?! Эта старая карга, склеротически пересчитывавшая всю ночь ваши несчастные косточки, нежнейшей перинкой баюкает, коленочки вам прохладной простынкой цалует, одеялом кутает, песенки напевает. Иззевается.

Лучшее народное средство от кровати-оборотня - это будильник. Он снимает чары: очнись, ничтожное создание. Нифига у тебя не получится меня выключить силой мысли, кончай тужить веки, жми кнопку.
Пошли мыть бабайку из зеркала.

Вот в походе постель - честная. Лёг в холодный спальник, согрел его к утру, синяков намял - и хоть ты какой невыспавшийся, а вне постели лучше: воздух бодрит, мышцы расхаживаются. Солнце, опять же, туман, и кофе. Утро в походе, пока ещё никто никуда не спешит - это почти чудо.



Сонная после кофе голова, весло на коленях, байдарку несёт потихонечку, водичка под бортами причмокивает. Вот так бы плыть, покачиваясь, и плыть.
Фигу вам. С собой завернуть или тут откушаете? Шкрррр-шшш. Это мы на мель сели. Каменистую, царапучую. Надо вылезать, перетаскивать лодочку в русло. Тоже дело - размяться, ножки помочить. Я в шлёпанцах, река холодная за пальцы покусывает, в штаны забирается.



Плюхаемся в байдарку, сидим дальше))) Солнце уже высоко - собирались мы долго, пригревает полуденно-полудрёмно.

Рыбаки в камышах прячутся. Компании бурно обсуждают улов и ругают бычков. Бычки перебивают все поклёвки, жрут всю наживку, а ловить их никто не хочет. Все радуются нам, будто мы пиво развозим, здороваются, дружно считают, сколько нам плыть до следующего села. Людей немного. И бесперебойно работает "синдром Ворсклы": сколько ни плыви в безлюдных берегах, стоит только сказать, что людей нет - и они моментально появляются.







Зато есть рыба. Много рыбы. Я начинаю повизгивать и прыгать на сиденье. Вот рядом же, рядом! Руку протяни только! Ой. Оттуда, из воды, из мутного зеленоватого тумана, тоже руки тянутся. На крепких стеблях узкие нервозные ладони.
А между ладонями плавают рыбины, целыми косяками. Тупоголовые, как миниатюрные акулы, кружат, сопровождают байдарку. Вся рыба, какую мы видели на Роси, плыла по течению. Им тоже, видать, солнышко припекло, или кофе с утра перебор.

Самое поразительное - рыбья охота. Возле нас, прикидываясь листочками, большая стая. Впереди лодки, рядом и немного позади. Пока солнце за вербами, тёмные спинки на фоне жёлтого дна отлично просматриваются. Плывут примерно с одной скоростью, приноровившись к байдарке. Некоторые отвлекаются - ну точно телята на выпасе. Вёсла лежат - мы наблюдаем. Внезапно вся стая, как связка марионеток, за пучок ниточек выдернутая, одним общим движением - рывок вбок! Ни одного просачковавшего, слаженность фантастическая, и выжидают - кто-то замер, а кто-то уже и травку щиплет. И снова - рывок в сторону, рывок в другую - и вся связка молниеносно исчезает впереди байдарки.
Я рычу от удовольствия. Я люблю, когда вокруг меня плавает всякое.

Плавают в основном лягушки. На удивление не было ужей. Вот уж странность))
Встречаются завалы и явные рытые норы в берегах - большие. Над водой высятся дощатые рыбацкие мостки. А рядом, на валеных деревьях, речная трава и водоросли - по ним видно, как низко вода упала. Офигеть как низко, если быть краткими. Обязательно надо в мае сплавать - посмотреть, что тут творится в разлив.

Берега шуршат и пахнут, гремят воробьями и иногда бултыхают чем-то тяжёлым. Будто снаряд уронили. Это черепахи так грациозно опадают с нагретых брёвен. Заросли колючеплодника благоухают чем-то средним между липой и медуницей. Белые нежные свечки цветов буйно топорщатся из зелёных стен.



Он съедобный, хоть мы его так и не попробовали. Родственник огурца - сырым кромсается в салатики. Говорят, похож, только более водянистый. А семечки его, один-в-один тыквенные, надо подсушивать в духовке и радостно трещать ими на вечерних лавочках.



Берега меняются постоянно. Строгие, с красными султанами стоят караульные клёны, бренчат серебром тополя - как балаганные зазывалы. Позади них павами тощенькими пританцовывают берёзки - уже желтоватые, облетающие. И добротная, манящая зелень сосняка, пахучим бальзамом полные лёгкие наливает, шоколадные тени чешуйчатыми стволами бережёт. Что там, в сосняке? Всегда вроде бы видно. И всегда думаешь - что-то скрывается, какую-то тайную черту надо перешагнуть - и чертовщинка покажется, грибным боком ли - паучьими жемчугами ли...
И вдруг - ивы плакучие. Листопадами в воду хлещут, хмель по веткам плетётся, из воды карабкается. И зелёные шарики-огурчики колючеплодника подпирают его, в реку булькают и плывут...







С левого берега Орда подступает. Камышовая. Узколисто кивает, вроде приветливо, кланяется. Лопочет не по-нашему, копья сухие выставила. Пока дань не отдашь - за двенадцать лет, не пропустит к берегу. Шайтан с ней, проплываем мимо, авось дальше выход из воды будет.



Вечереет. Берег оголяется, зовёт волшебным соснячком. Подплываем к мосту, в бешеном темпе собираем вещи, сворачиваем байдарку. Нам в сосны - успеть дотемна костёр да палатку соорудить, выспаться и с утра в село пройти. К автобусу.

В сосняке вырубка - дров хоть в бобры записывайся и ешь. Наломали рубленую акацию, соснового духа добавили - выдохнули. Уфффф, успели.
Ночью дождик примочил, шумнул, кто-то любопытный ходил возле палатки, громкий как ёжик. Пусть ходит, у нас сало в безопасности, подумала я и рухнула в сон.
Утром вкусно, до стонов, наелись и вразвалочку пошли к селу. Надо ж как-то калории жечь.

Нет, дорогие мои. В Черкасской области заботой кишит всё - даже лес и дорога из него. Догнал нас тракторок с прицепом. А ну, говорит, залезайте! у меня там трава свежескошенная, я вас куда надо отвезу.
Нам куданадо - это в Киев, мы, конечно, не сознались. Мы попросились до автобусной остановки. С шиком и зубодробительными подпрыгиваниями доехали.





В магазине мороженку съели, и тут к нам ещё дядька подходит:
- А хотите, - говорит, - я вас в Корсунь отвезу. По цене автобуса, ась?
А мы лениво так:
- Ну, может, и хотим.
- А в Киев, - подбавляет дядька жару. Мы слегка офигеваем. Крайзер встаёт в противооборотневую позу:
- У нас байдарка, и она не влезет в ваш багажник.
Про байдарку - это коронная фраза, обычно нам её водители говорят. Они думают, что она в багажнике развернётся на все пять измерений и порвёт их драгоценный багажник на упругие жопки.
Но не оборотень-бабушка. Ему невыносимо, что мы тут стоять будем ещё час, и потом в Корсуне ждать автобуса, а там вентиляция плохая и яблоки в салоне не раздают. Он обходит нашу байдарку, смотрит на машину. Чешет затылок.
- А давай, - говорит, - попробуем!
Байдарка ложится в багажник бочком к рюкзаку. Водитель счастлив. Мы выезжаем из села, подхватив пассажиров, давя дикие грушки-падалицы, гоня полохливых кур, взрывая собачьи глотки. Выезжаем на шоссе, пахнущее нагретым асфальтом и перезрелым августом. Домой, растрачивать впечатления, чтоб через неделю, не утерпев, вернуться к мостику и продолжить речной балдёж.