Частая птица середины Днепра

[stihiynaya_haha]

Ветер раскатал кострище в лепёшку цвета соли с перцем.
Из лепёшки торчит длинная, ещё тёплая, головешка. Прогоревшая середина покрыта трещинами, вот-вот переломится. Узловатый край скручен в кулачок, сеть морщин стянула его в подобие кожистой птичьей лапы.

Я дёргаю сухие травинки, вью гнёздышко. Опускаюсь на колени, веточкой шевелю кострище, тоненько дую. По обнажившемуся угольку бегают, пульсируя, рубиновые сполохи. Я выкатываю уголёк, кладу в гнёздышко. Дую нежно, будто шевелю пёрышки на сонной птице. Внутри уголька мечется свет, замирает и снова бьётся в невидимой скорлупе. Я дую сильнее, сжимаю гнёздышко. И желторотое пламя проклёвывается! Выскакивает и пляшет в гнезде, и тычется жадными ртами во все стороны.

Я накрываю его тесной клеткой из веточек, следом ещё одной - на вырост, и корягой придавливаю. Птенец обгладывает и щепит прутья, они извиваются червячками и в судорожном изгибе сворачиваются в кольца.
Крайзер кладёт в костёр брёвна, приминает хворост. Клети разваливаются, огненный слёток рвётся вслед за ветром, машет неверными крылышками.

Мы строим ему вольеры, подсовываем насесты. Негодует - жажда полёта распаляет его. Он фыркает, плюёт, раздувается, богатеет пером. Грудь наливается светом, рыжее сердце колотится, хвост метёт искрами, алый гребень переливается, ноги неистово топчут жёрдочку. Взмоет, сорвётся, лови его!

Бесцеремонно суём ему котелок - насиживай! Петушится, хлопает крыльями. Прибиваем кочетовы бока, чтобы не лез поперёк котелка. Едва сало в котле отпрыгает, отшипит - лук румяним, ворочаем овощи. Ойкаем, когда крепким клювом хватает за пальцы. Осталось пшена плеснуть, водой укрыть и недолго потерпеть... Вечер парной разливается по небесной плошке. Проступает звёздная гуща, вещуя дороги и дали. Вам на кого гадали, на орионов с медведями? На псов или лунную долю?

Кулеш сытный, ленивый, болтливый. Миски вылизанные блестят, в костре медленно выкипает чай. Отбесновался задиристый когут, дремлет, сны его в углях синими привиденьями вьются.
Луна оседает на донце опрокинутой плошки, из вещей вылезают тени, ложатся и бдят. Рыбаки качаются в лодке, Днепр шелестит у кромки берега, мы на острове одни, для нас шуршат все мышиные истории. Костёр сонной квочкой дышит.

Вспугнуть, окружить, придавить сухим пнём! Сразу заполошно затрещит, хлопья перьев взметнёт и рассыплется в прах. Из-под праха рубиновым пульс мельтешит. Дунуть тоненько, будто в сонную птицу - проклюнется и восстанет из пепла.