Река Донец, атака бюрократов. Заключительная часть.

[stihiynaya_haha]

Солнце свалилось в лес. Клин света, застрявший в берёзовой прорехе, медленно таял, обливая мармеладом реку и шуршащий островок.
Вода остывала. Над ней дыбом торчали клочки рогозьего меха. Небо подползало к костру, Донец отодвигался, превращаясь в чёрную прорву, наступало время оборотней.



Пёстрое полотно птичьей суеты вспорол квакушковый сигнал. Сотни шаманских голосов подхватили его и принялись молитвенно полоскать раздутыми глотками.
Я отчётливо слышала, как под нашим берегом лягушки взывали: "Жэ-э-э-э-к-к!"
И пришли оборотни. Бюрократы всех видов, работники социальных служб, продавцы из ночных магазинчиков и налоговые инспекторы. Кровососы, поющие нежную песнь ноющего зуба, доводящие до белого каления своей изящной медлительностью.

Мы подбросили дров в костёр и заговорили громче. Мы стучали пивными бутылками, хохотали и шуршали байдаркой. Комариный гул нарастал. Время от времени один из нас не выдерживал и бросался в лес, будто бы в туалет или за хворостом - пробежать, смыть с себя воздухом впившихся зудяков. Там, в лесу, особо гнусная комариная братия с интонациями регистратуры из районной поликлиники лезла в уши и требовала сдать кровь.

Поспел ужин. Комары добросовестно отступили. Перерыв на обед - это святое, это они всегда понимают. Ужин спас нашу психику. Доболтав вечер, мы сонно полезли в палатку. К ночи комары почти исчезли. Ужин, а никак не серебряный кол в сердце чеснока - лучшее средство от вампиров!

Утро - время самых противоречивых желаний в походе. Хочется поваляться, покушать, плыть уже наконец и снова поваляться. "Всю активную часть должен взять на себя кто-то другой", - думает турист и зачем-то идет мыть посуду и собирать вещи.

Каждый подозревает что выглядит он именно так как себя чувствует - опухшим и заспанным, и старается мило улыбаться нечищенными зубами, чтобы вызвать побольше сочувствия. Сочувствия в окружающих опухших лицах не наблюдается, и турист прячется в свою тарелку. Завтрак - это медитация, повод уйти в себя и под стук ложек незаметно подремать, жуя какую-то непонятную смесь.

Еду мы обычно докупаем по пути в мелких сельских магазинчиках. Нормальной едой такие магазинчики торгуют как контрабандой - из-под полы и по блату, потому нам достаются фасованные экскперименты пищевой промышленности.

В этот раз мы ухитрились купить тушёнку, развалившуюся на однородную коричневую слизистую пасту сразу же после вскрытия упаковки, и клан макарон, до последнего державшийся одним комом, как я ни пыталась их перемешивать и разделять. Патриотические макароны, равномерно испачканные тушёнкой, произвели на Муромскую незабываемое воздействие. Она ела много, урчала и сильно хвалила мои кулинарные способности. Я подумала, что она отравилась кислородом.
Через год Лиза вспомнила эти макароны и повторила, что в жизни не ела ничего вкуснее. Тогда я подумала: бедный ребёнок, питается одной сёмгой и восхитительными солянками, организм исстрадался по простой недоброкачественной еде, и пообещала на следующем привале повторить макароны. Я сдержала слово. Позже мы ужинали и завтракали еще более разваренным макаронным клейстером со щедрой горстью мясных опилок. Лиза была в восторге. Как мало человеку надо...

В перерывах между едой мы всё-таки плавали. Я поливала Лизу водой, Крайзер выискивал каверзные повороты, грозившие нас уволочь в Тихий океан, благополучно возвращал нас в русло...
Над водой зимородки соперничали с сине-зелёными стрекозами-красотками, шныряя ослепительными пулями. Обстрел красотой на Донце непрерывный: только зазевался - тебя в красоту вносит всей байдаркой, отталкивайся и выруливай. Поэтому я целилась взглядом и мокрыми веслами в Муромскину спину, ее позвоночник стал моим компасом.




Донца плющило. Он разливался широкими лентами, раздвигался просторными берегами, потом вдруг паранойно скручивался, укрывался облаками и бешеными зигзагами уводил нас в заросли, ветвившиеся суковатыми бобровнями. Течение рывками, скачками и уворотами выдирало у меня весло... и вдруг исчезло.



Мы влипли в омут. Любой армагеддон для туриста - повод сделать привал или покурить. Занятно приваливаться, когда под задом - одиннадцать метров до дна, сомий рай. В нем плавают ангелоподобные рыбы с огромными пастями и нимбами вокруг усов. Рыба вообще - религия, в нее надо верить, слепо и с дрожью в коленках уверовать, что под лодкой ходят косяки, что в тёмной мутноватой массе прячутся многокилограммовые щуки. Я их не вижу, я рыбий атеист. Я в них не верю. То ли дело когда берег - мелкий, прозрачный; Крайзер режет батон, Лиза раскладывает шпроты, крошки падают в воду - и стайки серебристой мелочи жадно кидаются рвать комки хлеба. А ты сидишь и пялишься на них как на чудо...



За поворотами, рыбацкими хатками открывается вид на изумительную стоянку. Укрыта деревьями, небольшая полянка смотрит на реку и противоположный берег с огромным деревом. Мы причаливаем, ставим лагерь. Восторженные возгласы сменяются жалобным поскуливанием, когда Крайзер обнаруживает, что в десятке метров от нашего лагеря - болото. Мы прислушиваемся. Болото - это гул. Это страшный многохоботовый организм, поджидающий луну и нас.

Уже первые шаманы принимаются вызывать ЖЭК, и первые полчища комаров заводят свою трудовую песнь. Ужас.
Иногда даже уставшему от красоты человеку приходится восхищаться природой, и воплями уток, и шорохом сов и запахом дыма. Потому что только так можно заглушить комариное нытьё.
Утром - купание в тёплом Донце. И байдарка. Я учу Лизу рулить. Лизе неловко - мы тычемся в берега и вертимся во все стороны. Я говорю - щас привыкнешь, и буквально через несколько минут байдарка выравнивается, Лиза смелеет и уверенно доводит нас в лагерь.
Шутка в том, что она и так неплохо рулила, только не верила, что умеет.
Нужно было ей продемонстрировать прогресс в обучении, вот я и утащила байду сначала против течения в омуты, а потом назад по центру реки, где волна ровная, как утюжок.



Дальше рулить пришлось мне, потому что река окоряжилась страшно - брёвна, поваленные деревья, лавируешь между ними, а река несёт, и только утки всполошенно от весел бросаются врассыпную. Фотографировать не могу - руль из рук не выпустить. Жалко! А вот и мост, причаливаем, аккурат возле купающегося грузовика. Обитатели грузовика дождались, пока мы упакуемся, и запихали нас в кузов. Кузов - это всегда смешно. Не знаю, в чем тут секрет - может, звук как в бочке и щекочущее эхо, может вечнопыльные коврики и ненадёжная задвижка - но кузов всё время вызывает пьянящее хихиканье. А может, всё дело в тёплом пиве. Так или иначе, взболтанный турист - штука весёлая. Настоятельно рекомендую принимать внутрь кузова.


Это заключительная часть. Начало и серединка тут

Comments

[irland-i-ya.livejournal.com]

Наконец-то! Долгожданный финал! :))))
Как всегда порадовала хорошим юмором и оригинальными образами :)))
Чисто технический вопрос - а вы чем мажетесь или брызгаетесь от комаров?
Лесные они особенно зверские.
ПРавда и сам комаринный звук тоже очень не слабо по нервам бьет,
хоть бируши вставляй, чтоб не слышать :)))

[stihiynaya-haha.livejournal.com]

Да, сама замучилась заканчивать))) Самое приятное путешествие, самая любимая речка - блаженство, а как его расписать?)))

От комаров ничего достаточно хорошего пока не нашли. На Десне старую спиральку от комаров зажигали - раптор, кажется, даже упаковку давно потеряли - двух кусочков хватило, чтоб к лагерю комары не подлетали. Ее же на Роси комары игнорировали совершенно - мы даже решили, что перед грозой они вообще токсикоманят. Офф экстрим в одном месте хорошо показал себя, в другом очень слабо. Ванилином слегка отгонялись комары... Пока тестируем и ищем. Зато майский гнус, мошка грызучая, офигенно отгонялась сигаретным дымом. А мама моя от нее успешно использует настой на ванили и гвоздике водный.